Проблема кыргызских предпринимателей – неэффективный бизнес. Зампред РКФР о слабых местах МСБ

Российско-Кыргызских фонд за шесть лет деятельности инвестировал в экономику Кыргызстана почти $400 млн, на которые было запущено более 60-ти крупных производств и более двух тысяч проектов в области малого и среднего бизнеса. По объемным показателям около половины кредитов пришлась на сферу малого и среднего бизнеса в различных отраслях.

На сегодняшний день РКФР является единственным фондом, который предоставляет прямое финансирование малому и среднему бизнесу и как никто другой знает, с какими проблемами сталкивается МСБ в Кыргызстане.

Заместитель председателя правления РКФР Олег Кудяков в беседе с Economist.kg рассказал, как в нашей стране развивается малый и средний бизнес и чем он отличается от других стран.

— Малый и средний бизнес занимает значительную часть экономики страны. Насколько сильно этот сектор пострадал во время пандемии и локдауна прошлого года?

— Ну, вообще МСБ ‒ это один из самых пострадавших секторов экономики в плане прошлогоднего кризиса, а также кризиса этого года. Крупный бизнес легче переживает кризис, у него есть определенные запасы устойчивости, а малый/средний бизнес испытывает большие сложности, теряются связи с клиентами, с поставщиками сырья. И объективно более сильный удар был нанесен именно по предприятиям в сфере малого и среднего бизнеса.

В наибольшей степени МСБ Кыргызстана представлен в области оптовой и розничной торговли, где его доля составляет 91% от общего оборота торговли. Также в области гостиничных услуг и ресторанного бизнеса доля МСБ также составляет до 90%. Как видим, это те отрасли, которые оказались наиболее подвержены кризису, связанному с пандемией.

— Как отразился прошлый год на работе Фонда, и какие меры Фонд предпринял для поддержки заемщиков?

— Мы постарались разработать меры, чтобы помочь предпринимателям справиться с ситуацией. Мы разработали три пакета антикризисных мер для заемщиков. Потому что объективно все столкнулись со сложностями. Примерно 75% наших заемщиков получили отсрочки на различные сроки.

Были и те, кто даже гасил досрочно займы. Но большая масса клиентов столкнулась со сложностями в силу падения спроса на их продукцию. Все, кто обратился к нам, получили отсрочки по выплатам, многие из которых действуют до второго полугодия текущего года, а по некоторым отдельным проектам и до конца года.

Фонд предоставлял отсрочки по кредитным выплатам как прямым клиентам, так и коммерческим банкам с условием предоставления ими зеркальных отсрочек своим клиентам – предпринимателям в области МСБ.  Благодаря этим мерам предприниматели смогли продолжить производственную деятельность и получили возможность направить высвобождаемые средства на оборотные цели. По ряду компаний Фонд провел индивидуальную реструктуризацию задолженности, направленную на избежание остановки производства или оказания услуг.

Если говорить о работе самого Фонда, то входящий денежный поток конечно упал в виду того, что многие клиенты не производили выплат по основному долгу. Но это для нашей финансовой устойчивости это не критично, потому что мы используем, как правило, средства собственного капитала и мало привлекаем средств от внешних источников. Если бы мы были сильно закредитованы, то предоставление отсрочек стало бы для нас проблемой. Но в силу того, что мы используем свой собственный капитал, трудностей в этом плане не было.

— С учетом масштабов нашей страны такая большая доля МСБ для Кыргызстана – это плюс? Или стоит переходить на более крупные предприятия?

— По данным Министерства экономики, по состоянию на 2019 год доля МСБ составляет 40% от ВВП страны. При этом, доля ненаблюдаемой, неформальной экономики официально составляет не менее 25%. Весь этот объем относится к части малого и среднего бизнеса, то реальная доля составляет не менее половины всей выпускаемой продукции и оказанных услуг в стране. По этим показателям Кыргызстан приближается к развитым странам, входящим в ЕАЭС, то есть, в европейских странах тоже примерно 50% доля сектора МСБ экономики. В России доля занимает около 20%, при этом власти страны ежегодно ставят задачу ее увеличивать.

Но нужно учитывать, что масштабы МСБ европейские, российские, казахские и кыргызские — совершенно разные. То, что в Кыргызстане является средним бизнесом, в России называется микробизнесом. Потому что к малому предпринимательству в России относятся компании с оборотом до $11 млн. Малый бизнес – это тот, у кого годовой оборот составляет около $11 млн, а к российским микропредприятиям относятся компании с оборотом $1.8 млн в год.

По местным масштабам к малому бизнесу относятся компании с оборотом $40 тысяч. То есть разница в масштабах между российским и киргизским малым бизнесом огромная. Поэтому если сравнивать размеры предпринимательства по российской шкале координат, то в экономике Киргизии наиболее развит и представлен микробизнес.

— В какую сторону тогда нужно двигаться бизнесу в Кыргызстане? В сторону расширения?

— Некаждый малый и средний бизнес должен вырасти в большой. Можно вполне успешно чувствовать себя и в нише малого и среднего бизнеса. Рост оборотов, превращение бизнеса в крупный влечет конкуренцию и риски уже на новом уровне, к которым не все готовы.

При этом нужно, чтобы малые и средние предприятия работали по единым сетевым принципам, использовали единые стандарты, технологии. Тогда их продукцию легче будет агрегировать. будут появляться крупные предприятия-агрегаторы этой продукции малого и среднего бизнеса, которые потом всё это аккумулируют и выходят на экспорт с этой продукцией или торгуют со своими партнерами.

Сейчас ситуация в Кыргызстане такова, что здесь чаще всего каждый работает как привык, по старинке, без использования каких-то технологических моментов. К примеру, сельскохозяйственникам не всегда хватает даже обычной уборочной техники. Технику перебрасывают на очень большие расстояния, с одного участка на другой, чтобы собрать урожай. Все это ложится в себестоимость.

Например, приезжали к нам польские предприниматели, которые выращивают яблоки. И у них урожайность примерно в 5-6 раз выше, чем у местных коллег. То есть, они превратили это в комплексный бизнес, с применением дорогих удобрений, уборочной техники, технологий. Поэтому и урожайность у них гораздо выше. А в Кыргызстане даже по тем культурам, по которым у нас урожайность сама по себе выше, это неэффективно используется. Когда идет сбор урожая, его зачастую негде хранить, или условия хранения не позволяют обеспечить его долговременный характер. И многие вот такие факторы влияют на то, что в итоге до 40% урожая теряется. В других странах используют все, вплоть до косточек. Например, перерабатывают их в косметологических целях.

То есть любой продукт распадается на многие части, каждую из которых можно использовать и запустить дополнительные производства. Здесь все это, к сожалению, выкидывается.

— Значит, это больше вопрос эффективности ведения бизнеса?

— Да. Если мы говорим про сельское хозяйство, то в Кыргызстане хорошие природно-климатические условия, много солнца из-за чего высокая урожайность. Например, по данным ЕЭК по урожайности зернобобовых, сахарной свеклы страна занимает лидирующие позиции в ЕАЭС. Но в процессе выращивания культур, сбора урожая и переработки не применяются современные технологии, современный уровень управления производством, построенный во многом на обработке цифровых данных. Поэтому в итоге Кыргызстан по эффективности ведения бизнеса, по стоимости конечной продукции проигрывает даже тем странам, где климатические условия гораздо хуже.

— А как вы считаете, что мешает бизнесу в Кыргызстане стать эффективнее?

Ну, здесь, наверное, во-первых, бизнес уже в некотором смысле привык работать по той модели, которая исторически сложилась, а именно по продаже сырья, по продаже продукции с низкой добавленной стоимостью. Когда приезжают иностранные дистрибьюторы, скупают сырье и увозят к себе в страны, где у них поставлен весь процесс переработки. А затем они у себя перерабатывают и продают уже готовую продукцию с высокой добавленной стоимостью.

Как результат, цифры по позициям растениеводства и животноводства, являющимися ключевыми позициями в МСП Республики, пока достаточно скромные. По этим статьям на экспорт ежегодно уходит в совокупности всего 9,8% от общего размера всего странового экспорта (в стоимостном выражении немногим менее 200 млн. долларов США),  доля МСП составляет около 40% от этого объема. В основном это просто собранный урожай или продукция первого передела. На низкую долю добавленной стоимости указывает то, что уже готовые пищевые продукты, идущие на экспорт, составляют по стоимости всего 2,9% от общего экспорта.

Кроме того, если говорить о сельском хозяйстве, то все рынки уже заняты конкурентами из других стран, у которых есть и свои торговые дома, и складские помещения на территории России, Казахстана и других рынков, на которые мы ориентируемся. То есть конкурировать небольшим киргизским сельхозпроизводителям  не представляется возможным без государственной поддержки, без агрегации под одним куполом всей своей продукции, без наращивания масштабов производства. Аналогичные проблемы маркетинга своей продукции существуют и в других отраслях, где рынки также отличаются своей высокой конкурентностью.

Здесь не хватает современных предпринимателей с видением преимуществ инновационного бизнеса, которые готовы за это браться и наладить грамотный современный процесс управления. Также не хватает инфраструктуры необходимой для развития, а также государственной поддержки бизнеса.

Что касается финансирования, то банковская система обладает определенными ресурсами, которые могут быть направлены на создание современных производств. Сейчас одна из главных проблем у коммерческих банков, а также у нашего Фонда ‒ это дефицит качественных проектов. Несмотря на наличие средств препятствием для их освоения является малое количество конкурентных проектов.

А хорошие проекты появляются тогда, когда есть необходимая инфраструктура для развития бизнеса: энергетические подстанции, водоочистные сооружения и другие необходимые условия. Потому что при запуске того или иного предприятия эти расходы ложатся на клиентов. Получается очень дорого. Это сразу резко увеличивает стоимость любого проекта.

Если уже есть готовая инфраструктура, соответственно, включаются и кредиторы, и банки охотно кредитуют проекты, потому что финансирование строительно-монтажных работ, закупки оборудования, оборотного капитала это типичная для коммерческих банков практика. А вот строительство вот всех этих очистных, строительство энергетической инфраструктуры ‒ это сложно, это дорого, и малый/средний бизнес, конечно, это не потянет.

Также эффективности бизнеса и привлечению ресурсов на цели ведения бизнеса мешает осуществление предпринимательской деятельности в «серой» зоне. К сожалению, это очень часто используемая здесь практика.

— Вы говорите, что не хватает качественных бизнес-проектов. А какими должны быть эти качественные проекты?

— Ну, в первую очередь, качественный проект ‒ это тот проект, где мы видим, что продукция, выпускаемая предприятием, конкурентоспособна на рынке. То есть просчет финансовой модели должен показать, насколько финальная продукция в той или иной сфере будет конкурентна, с учетом того, что мы живем в рыночной экономике. Да, в страну завозится очень много импорта, из России, из Белоруссии, из Казахстана, из других стран. Соответственно, если выпускаем любую вещь, мы должны понимать, насколько соотносится цена и себестоимость, стоимость изготовления этой вещи с уже существующими многими десятилетиями, там, какими-то компаниями, которые сюда завозят, или даже действующих местных компаний.

И цена кредитования здесь играет не самую большую роль. Главную роль играет стоимость, которая включает в себя современное оборудование, технологии, менеджмент, стоимость ресурсов, заемных в том числе и еще много факторов.

— Если говорить про динамику, изменилось ли качество бизнес-проектов, которые к вам поступают за последние несколько лет?

—  За последние 6 лет конечно изменилось. Я считаю, что с каждым годом у нас идет положительная динамика уровня подготовки проектов. Если в первый год мы рассматривали так скажем пожелания бизнесменов, которые были никак не обоснованы, то сейчас есть интересные и перспективные проекты. Мы создали Фонд поддержки и сопровождения проектов, в рамках которого учим предпринимателей готовить проекты, оплачиваем консультантов, которые также им помогают подготавливать проекты. Это касается не только финансовой модели, ТЭО или проектно-сметной документации. Это касается всех областей, в том числе технологической экспертизы проекта.